Вчера в одном из павильонов "Армия-2017" присутствовал на лекции Н. В. Илиевского (старший научный сотрудник Центра фундаментальный военно-исторических исследований Военного университета МО РФ), посвященной выпуску
сборника "Великая Отечественная война 1941-1945 годов". Попал на нее совершенно случайно: одно из интервью попросили перенести на час позже, я отправился бродить по павильонам и случайно краем уха услышал начало выступления. Присел, послушал. Поскольку в начале Илиевским была обронена фраза, что сейчас "началась новая волна фальсификаций истории", решил спросить об одном из самых знаменитых образцов этой "волны" - "бое 28 панфиловцев". По окончанию лекции задал вопрос, как в двенадцатитомнике освещены события, связанные с "28-ю". Илиевский:- Скажем так. Ближе к канонической версии.- Почему?Дальше последовали пространные рассуждения о том, что документы, конечно, не отражают все в должной мере и трудно сказать были ли там 28 или 29 человек, но "были подобраны формулировки, которые позволяют волкам и овцам двигаться более-менее вместе". Что "история, при всей важности знания фактов и обстоятельств, требует в большей степени понимания причин и сути явлений, последствий их". Мол, "согласитесь, эта правда выше?!". Задал конкретный вопрос, что делать с показаниями командира полка прокуратуре, с советскими документами, повествующими максимум о 4 подбитых танках, и немецким ЖБД. Которые в совокупности не позволяют сказать, что в данном месте был совершен какой-то великий подвиг. О нем ничего не известно из документов. В ответ Илиевский спросил у меня во сколько я прибыл на форум. "Между 10-ю и 11-ю? Вот видите, вы не можете вспомнить, вам это не очень важно". И дальше: "Отдельные обстоятельства не меняют суть явлений". "Историк должен их оценить в совокупности и придти к определенному выводу, который будет максимально близок к объективной реальности". Затем:...
Далее...
Очень
интересная статья 22 марта вышла в Новой газете. Я приведу ее полностью, с моими комментариями. Я полностью согласен с автором, и красивее, литературнее, чем он я бы не выразился. Мои комментарии к статье, если они вас интересуют - выделены жирным шрифтом.
Крот русской истории чрезвычайно трудолюбив, но, так как он роет вслепую, пути русской истории оказываются неисповедимы...
Режим, созданный исключительно с охранительными целями и поставивший перед собой задачу заморозить русское общество на десятки лет вперед, сам того не желая, производит глубочайшую революционную вспашку этого общества, приближая свой неминуемый финал. Русское общество вошло в эпоху Путина одним, а выйдет из нее совершенно другим. И все это не вследствие «подрывной» работы вражеских сил, а благодаря действию объективных законов истории, суровость которых в России, в отличие от законов юридических, не может быть смягчена их неисполнением. Бог посылает исцеление до хворобы, сразу закладывая в конструкцию очередного «русского мира» механизм его самоликвидации.Разве не это я все время говорю? Политические элиты России, при декларировании целей на укрепление России, возрождение ее, на самом деле действуют прямо противоположно. Почему? Как такое может быть? Очень просто - они сами не понимают этого. Любые их дейсвтия ведут к одному - распаду империи. Я категорически уверен, если бы в 2000 году президентом стал Немцов, результат сейчас был бы тот же. Только убили бы Путина, вместо Немцова. А Немцов был бы главный охранитель. Личность - ничто. Важны последовательность исторических условий. Революция - реакция - революция - реакция....Далее...
Ко вчерашнему перепосту. Вообще, принято считать, что русская нация не была сформирована окончательно, а 1917-ый и последовавшие за ним художества "интернационалистов" этому процессу так и не дали завершиться. Мнение это устоявшееся, его придерживаются практически все, даже при полном антагонизме по национальному вопросу. Однако же подобный взгляд, при всей его мэйнстримности, мало соответствует реальной русской истории. И является по сути своей результатом оголтелой антирусской большевицкой пропаганды, которая безостановочно работала все годы советской власти. К тому же моменту, когда советские закончились, сказался временной разрыв, из-за которого к реалиям дореволюционной России стали применяться современные стандарты определения наций (а не те, что были значимы тогда), что несомненно есть анахронизм.То есть русская нация "не была до конца сформирована" только и исключительно с современной точки зрения, глядя на современные же национальные государства европейского типа. Если же от такого анахронизма абстрагироваться, то станет очевидно, что на тот момент Россия в практике нацбилдинга не только не отставала от других европейских держав (хотя и начала процесс позже), но и наоборот, во многом опережала их (что, кстати, совершенно не удивительно - в догоняющем развитии есть свои преимущества). И это касается не только области высокой культуры и парадных ценностей, хотя наиболее впечатляют всегда именно подобные проявления. Один только Глинка в этом смысле более чем показательный пример: его европейский фурор как раз и был демонстрацией того, что подобные практики нациестроительства были на тот момент передовыми в Европе. Ну а уж о влиянии Михаила Ивановича на отечественную музыкальную традицию уже и вовсе не стану ничего говорить, за общеизвестностью такового. ...
Далее...
Этого человека, без преувеличения, ненавидела вся Москва. Над этим тщедушным стариком, который ходил в старой одежде, живший в плохой комнате с древней рассыпающейся мебелью, издевались и смеялись в спину из-за его скупости. Его ненавидели люди, а он их боялся. Старик никогда не ходил пешком и ездил в закрытом экипаже.Кто же он, этот гонимый Москвой старик? Гаврила Гаврилович Солодовников был богатейшим человеком Москвы. Егосостояние превосходило состояние Третьяковых, Морозовых и Рябушинских вместе взятых.
Гаврила Гаврилович был сыном серпуховского купца третьей гильдии и был у отца мальчиком на побегушках в его лавках. Он был беграмотен и косноязычен. Но это оказалось для бизнеса неважным. У мальчика была блестящая предпринимательская жилка. Ототца он получил 1/5 долю наследства, так как в семье было пять детей. И за дело он взялся с таким рвением, что к 20 годам стал купцом третьей гильдии. А через 20 лет он стал одним из самых богатейших людей Москвы с состоянием в 48 миллионов рублей.О его скупости знала вся Москва. Он экономил даже на еде и редко оставлял чаевые. Ел практически одну гречку, а на рынке мог что-нибудь стырить. Торговцы знали об этом и внимательно приглядывали за ним, пока он ходил по рынку.Владимир Гиляровский уделил Солодовникову несколько строк в своей книге "Москва и москвичи": "В Сандуновские бани приходил мыться владелец универсального пассажа миллионер Солодовников, который никогда не спрашивал — сколько (имеются в виду деньги парильщику, который жалованья в бане не получал и жил исключительно на чаевые), а совал двугривенный… Парильщик знал свою публику и кто сколько дает. Получая обычный солодовниковский двугривенный, не спрашивает, от кого получен, а говорит: „От храппаидола…“ — и выругается"....
Далее...
История активного противостояния Лукашенко и оппозиции началась в 1994 году, сразу после того, как Лукашенко сел в президентское кресло и начал управлять страной. в апреле 1995 года был разогнан Верховный совет, а в 1996 году страну покинул самый главный противник Лукашенко — Зенон Позняк, которого власти обвинили в "разжигании вражды и унижении достоинства русского народа".После этого начался долгий период вялотекущего противостояния Лукашенко и оппозиции, практически все проекты которой в те времена терпели поражение — отчасти из-за отсутствия медийного ресурса, отчасти из-за работы спецслужб, отчасти из-за отсутствия внятных политических проектов.Времена в начале 2000-х были интересные — оппозиционные митинги собирали по несколько десятков тысяч человек, их показывали по центральным каналам. Митингам и акциям протеста сопутствовало немалое количество различных листовок и наклеек, которые я собирал вместо марок и сигаретных пачек, которые коллекционировали мои сверстники.Под катом — история противостояния оппозиции и Лукашенко в наклейках и листовках.01. Газета "Товарищ", которую распространяли какие-то белорусские леваки — в начале-середине двухтысячных они тоже включились в протестные акции. Не помню, откуда она у меня — кажется, раздавали на одном из митингов. На третьей странице есть статья со смешным анонсом на титульной странцие — "пенсионеры дружно наседали на администратора зала с претензиями за отсутствие сливочного масла без растительных добавок"....
Далее...
Мы часто ругаем 1990-е - они, мол, были крахом и провалом. А вот подумалось - 1990-е это развилка. Роза ветров. Нереализованные проекты и закопанные возможности. Но общество упорно выбирало самый тупой вариант. Мы весело и с гиканьем распрощались с «опостылевшим» советским прошлым, потанцевали на замусоренных барахолках в 1990-х, постреляли, поели фаст-фуда за доллары, а потом, научившись торговать Самсунгами и Диором, бросились отмечать гламурный Миллениум. Заместо коммунизма, обещанного в 1961 году глуповатым, но ретивым Никитой Сергеевичем, мы получили дикий капитализм в его самом буйном варианте. Зато! - много свободы. Хотя, как выразился Виктор Пелевин: «Единственная свобода, которой он (человек — Авт.) обладает, - это свобода сказать «Bay!» при покупке очередного товара». Жизнь представлялась нескончаемой party с участием эффективных менеджеров, упитанных юристов и долгоногих содержанок. Глянцевые журналы выходили толщиной с первый том «Войны и мира» - из-за многочисленной рекламы.
Блестящие и бескультурные 2000-е, именуемые ныне «тучными», не заслуживают даже ностальгии — они выглядят просто упадочно-тупиковыми — ещё кошмарнее бандитских 1990-х, когда мы рыпались и бунтовали. В «нулевые» всем сделалось сочно, смачно и мажорно. Миром 2000-х рулили веселящиеся блондинки в компании бытописателей светской жизни, и как сказал всё тот же Пелевин: «Я часто слышал термины «гламур» и «дискурс», но представлял их значение смутно: считал, что «дискурс»— это что-то умное и непонятное, а «гламур»— что-то шикарное и дорогое. Еще эти слова казались мне похожими на названия тюремных карточных игр. Как выяснилось, последнее о довольно близко к истине»...Далее...
На одном из сайтов нашла обложки французского журнала 'Marie Clair' времён войны. Что меня в своё время поразило в биографиях многих парижских кутюрье - Кристиана Диора (который тогда был подмастерьем то у Робера Пиге, то у Люсьена Лелонга), Кристобаля Баленсиаги, Жака Фата и так далее? Оккупация - оккупацией, хрен с ней. Наша задача - сохранить Высокую Моду хотя бы в том виде, какая возможно при этих ужасных пруссаках. Насколько же это отличается от советского понимания - моё мнение такое: закрывать лавочку, идти в партизаны. Всё. И вот многие журналы выходили в свет... Странно всё это. Хотя современные авторы, в своей массе, как раз поддерживают такой подход - это типа умно и адекватно. 
...Далее...