Неважно о какой армии речь - хорошей не бывает. Это основной аппарат насилия в руках государства. В советских, а позже российских войсках внутреннее насилие приобрело чудовищные формы. Оно скрывалось в средствах массовой информации и это делается до сих пор. Мне на личном опыте довелось видеть унижения товарищей по службе и быть униженным. Это делалось со стороны старослужащих и офицерского состава. После увиденного и пережитого во время службы я стал пацифистом.Случай с рядовым Рамилем Шамсутдиновым страшный, вопиющий, колющий как нож. Молоденький паренёк психологически не выдежав издевательств совершил грех перед законом и Господом. Ему не будет прощенья. Не будет прощенья и тем, кто заставил его нажать на спусковой курок. Сейчас хоронят некоего лейтенанта, прямой обязанностью которого было поддержание дисциплины и соблюдение закона. Вместо этого он и ряд его сообщников совершали аморальные поступки, зная что останутся безнаказанными. Друзья и родственники лейтенанта стояли на похоронах и, наверное, очень грустили. Однако каждый из них подспудно знал почему кара настигла этого человека.На совести Министерства Обороны РФ сейчас 8 трупов и один подсудимый юноша. Осмелюсь предположить, что его ждут тоскливые стены в тюрьме "Полярная Сова" до конца дней. А вдруг повезёт и попадёт в психушку? Или дадут строгий режим и всё же выйдет на свободу, но уже седым человеком. Пройдёт неделя, ещё одна, а затем потихонечку затихнет пресса по поводу случая. Занавес закроется для переоформления декораций, а в новом акте драмы на сцену войдут другие герои и театр опять оживёт, но уже новой сенсацией. Мы будем хлопать в ладоши.
Далее...
Осенний ветер подул с востока и толкнул меня в спину. Всю дорогу от остановки электрички к воротам я шёл с поднятым воротником пальто, а листопад шептал о казармах, где мне довелось провести целый год. Нет, не в Вюнсдорфе, куда мы прибыли, а в славном городе Виттенберг. Человеческие истории в обоих не отличались.Мне было восемнадцать лет. Капитан на бетонном плацу набрал воздух в лёгкие и крикнул:- На ле-Во.Строй развернулся, образовав колонну. Два скукоженных солдатика, скучавших в сторонке от офицера, встрепенулись и рутинно ударили в барабаны. Начался марш солдат к месту караульной службы. Невезунчики - к флагу полка, а остальные - на вышки вокруг складов с техникой и оружием. Там чуточку повеселее.Все люди как люди. Члены касты "дедушек и черпаков" метров сто чеканили шаг, а после команды "вольно", расслабили ремешки. "Слоны" шли в ногу дольше, пока окрик старшего сержанта и по совместительству дремучего колхозника Шепетько не вынудил их перейти в состояние нормальной забитости. Я принаделжал к касте "старых слонов" - это те, кого лупят чаще чем духов, так как они уже давненько в армии и не имеют права на ошибку. За спиной шёл Володя. Он мой друг и тоже старый слон. Мы радовались, что через месячишко-другой получим дюжину ударов латунной пряхой по заднице и возвысимся над мирским. Переход в черпаки связан с болью и большим синяком на драгоценном месте.
Далее...
Тикают часы на высокой башне. Стрелка достигает вершины и бъют колокола. Стая голубей взлетает над площадью. Начинается хоровод статуй, улиц, двухэтажных домов и городского отделения банка. Прекрасный солнечный день подошёл к концу и купив себе билет на электричку, я поехал из Брукмюля в Розенхайм - навестить друзей. Напротив меня сидела девушка - наверное, гимназистка. Незаметно я поглядывал в её сторону. Густые волосы были почти белого цвета. Она нравилась мне, однако между нами высилась бетонная стена. Я чувствовал себя изгоем перед той немкой.Вдруг, она посмотрела прямо на меня и весело спросила: "Привет. Что смотришь? Куда ты едешь и как тебя зовут?" Я дёрнулся, что-то промямлил на своём корявом немецком и между нами завязался разговор. Наша болтовня и смех разносились по вагону до конечной остановки. Доехав до цели, мы попрощались. Из-за дурацкой стеснительности, я не взял у неё номер телефона и дружба не состоялась. С той встречи прошло много лет, но она крепко засела в памяти. Мне было двадцать лет.До этого момента меня обуревал комплекс неполноценности. Было непонятно, почему за столиками в кафешках, на улице смеялись молодые ребята, а я напоминал сам себе зашоренного турка из Анатолии. Может быть дело в одежде или в цвете глаз? Та девушка была первым человеком, взявшим на себя инициативу начать знакомство без очевидной причины. Тогда я находился в Германии чуть больше года и уже имел приятелей и друзей, но их возникновение было вынужденным - это были люди, протянувшие мне руку помощи в самом начале моего пути на Западе. Впервые так непринуждённо и спонтанно случилось в том вагоне. Незнакомка буквально вышибла из меня комплексы.
Далее...